В разные времена ценились разные женщины, и разные вещи возводились в канон. Красотки каменного века известны нам по так называемым палеолитическим Венерам, в изобилии обнаруживаемым археологами. Статуэтки сакрально-порнографического характера, изображающие богинь плодородия, воплотили в себе сексуальный идеал наших предков. Итак, мечтой героев каменного топора и кремневого наконечника были здоровенные, всегда беременные или просто толстые бабищи с необъятными седалищами и грудями, свисающими до колен по бокам живота.
Впрочем, в более поздние периоды среди доисторических скульпторов встречались эстеты, которых огромные бюсты не вдохновляли: эти сосредотачивались исключительно на выдающихся дамских филеях.
Древние египтяне, которые имели развитую культуру, поощряли стройность
и длинноногость, но без чрезмерной худобы. Красавицы обязаны были иметь
широкие скульптурные плечи и развитые мускулы.
Кроме того, они щедро пользовались косметикой, рисуя себе яркие
привлекательные губы и удлиненные глаза:
большеглазость была непременным атрибутом женственности.
Древние греки создали свой эстетический идеал не столько на базе красоты,
сколько чистой гармонии и физического совершенства тела. А физическое
совершенство по-гречески – это Олимпийские игры, спартанское воспитание.
Если обратиться к мифологии, то, скажем, Геракл однажды довольно долго притворялся девушкой, скрываясь среди иониек. И ничего такого – просто девицы тогда были под стать Гераклу: мощные, мускулистые, с широкими плечами, крепкими руками и бедрами, так что в женской одежке великого героя и полубога от юных будущих домохозяек было не отличить.
Особо ценились древними греками красивые тылы. Им не требовался пышный бюст:
есть хоть какой-нибудь, и ладно, а вот красивый зад – это да, это по-нашему.
Что до прочих признаков красоты и безупречности, то красивыми считались широко расставленные глаза и лбы не уже, чем у коровы. Скажем, богиню Геру в качестве комплимента, называли волоокой (в наше время идеалы настолько далеко эволюционировали, что, если скажешь девушке "У тебя глаза, как у коровы", рискуешь получить по рогам).
Ну и классические греческие носы, как же без них, никакой варварской курносости
не допускалось! Кроме того, гречанки абсолютно полностью выводили любую
растительность на теле. Никаких ежиков.
Римляне от греков в смысле канонов ушли недалеко – вернее, они просто скопировали эллинские образцы. Правда, идеал красоты обзавелся горбинкой на носу, которую с тех пор принято считать аристократической.
Средние века создали свой неповторимый женский типаж. Он характеризовался мертвенной бледностью и цыплячьей худобой, вызванной многочасовыми стояниями на молитве, пешими паломничествами, постами и прочими умерщвлениями плоти. Кроме того, благородные дамы специально подбривали волосы на висках и на лбу, чтобы он казался более высоким и придавал им одухотворенный вид.
Если взглянуть на дошедшие до нас произведения средневекового искусства,
мы обнаружим, что у этих дам нет груди. От слова «совсем». Со сколько-нибудь обозначенными формами художники изображали преимущественно служанок – девицам
из простонародья не возбранялось иметь бюст, он лишь служил очередным
подтверждением их грубости, развращенности и общего бескультурья.
Дворянки же такой неприличной и богопротивной детали в своем облике
допустить никак не могли.
О макияже в те мрачные времена речи тем более не шло, впрочем, как и о гигиене.
Пример Изабеллы Кастильской, которая по обету не мылась 25 лет, говорит о многом.
Кошмар закончился с наступлением эпохи Возрождения. Человек Ренессанса стряхнул с себя воспоминания о мрачном прошлом в обществе тощих немытых страхолюдин и начал
радоваться жизни. Радость, разумеется, нашла свое выражение и во взглядах
на слабый пол. Женщины эпохи Возрождения постепенно обрастают плотью.
По-прежнему ценится бледность кожи. Кроме того, идеал красоты обязан быть
блондинкой или рыжей: женщины Ренессанса – это целая поэма длинных, волшебных,
струящихся волос светлых оттенков.
Постепенно идеальные женские плечи делаются все более и более широкими и округлыми,
шеи – длинными и стройными, а фигуры – жизнерадостно упитанными.
Эпоха барокко в любви к ярко выраженной телесности зашла гораздо дальше: тогдашний
женский идеал – настоящее торжество целлюлита и жировых отложений.
Женщину выбирали, как окорок, так, чтобы ее было как можно больше.
Красавицы того времени, кажется, измерялись исключительно в ширину.
Конец этому ужасу положил короткий период легкого эротичного рококо.
В моду вошли тонкие, но при этом округлые лица с едва намеченным вторым
подбородком и приятными щечками, пикантные чуть вздернутые носики и маленькие
пухлые рты, подчеркнутые косметикой.
Объемные складки на боках и обвисающие под тяжестью неправедно наеденного
животы резко перестали котироваться. Вес был снижен до небольшой упитанности:
чтобы у дамы в раздетом виде и без корсета наличествовала талия, но при этом
взгляд не упирался бы в торчащие ребра.
Добила толстушек мадам де Помпадур – маленькая (полтора метра с париком и перьями), стройная, с округлыми локотками и изящными ножками и на высоких каблуках,
которые сама же придумала.
Последовавший за рококо классицизм, со своим стремлением к строгости и гармонии,
в целом тоже не поощрял ни телесные излишества, ни недостаток веса: требовалось
нечто среднее, не оскорбляющее взор.
Черты лица должны были быть правильными, с ориентацией на античный идеал,
и симметричными, как петербургская улица Росси. Идеальный облик отчетливо
попахивал Ренессансом, но требовал большей строгости.
И наконец-то мужчины начали всерьез считать красивыми темноволосых женщин,
сместив блондинок с пьедестала почета.
В XIX веке красотки должны были услаждать взор пышностью тел, обильно
выпирающих из корсетов что сверху, что снизу.
Конечно, были определенные вариации на тему: импрессионисты, скажем,
предпочитали рыхлых и пухлых дам, которых двумя руками с разбегу
не обхватишь, а прерафаэлиты склонялись к большей стройности,
но те и те сходились на обязательном наличии выдающихся форм.
Тем, кто не был щедро одарен природой и аппетитом, приходилось носить изделия
из китового уса с подкладными бюстами и задами.
Надо думать, энтузиазма у дам это не вызывало.
Пышки царили почти столетие практически безраздельно, но в ХХ веке их
господству пришел конец. Стиль модерн потребовал новых стандартов красоты.
Интересные женщины просто обязаны были быть нервными, страстными и демоническими.
20-е годы ХХ века диктовали моду на женщин хрупких, угловатых или изящных,
при этом достаточно спортивных. Красавицы этого периода худы, как борзые,
с узкими бедрами и маленькой грудью или вообще с полным ее отсутствием.
Впервые зародилась мода на женские короткие стрижки, демонстрирующие стройность шеи.
Ну и главное – должна была быть в женщине эдакая чертовщинка, нечто наркотическое
и либо трагичное, либо порочное.
С целью привнесения в облик драматизма рисовалась фарфоровая бледность
и иногда поверх – лихорадочный румянец, глаза густо подводились и раскрашивались
тенями для век, тонко заламывались подкрашенные и подщипанные брови,
шеи оборачивались многослойными жемчужными ожерельями.
Долго этот праздник жизни не продлился. После Второй мировой войны женская худоба
мужчин не то что не привлекала – ужасала.
Страх перед нездоровьем и недоеданием, что в Советском Союзе,
что во всем остальном мире, привел к тому, что опять вошли в моду женщины в теле.
А вот дальше, после 50-х, когда человечество немного отъелось и отошло
от военных передряг, худоба вернулась и продолжает жить и процветать
на подиумах. И, очевидно, будет делать это еще не один год в отместку
за мучения худышек в XIX веке. Но это не повод расстраиваться и огорчаться
для тех, кто выбивается из рамок 90-60-90.
