Кто и как изобрел ксерокс

19 сентября 1968 года, на 57-й улице Нью-Йорка произошло трагическое событие. Мужчина лет шестидесяти, совершавший ежедневную пробежку "от инфаркта" внезапно споткнулся, упал, а когда к нему подошли прохожие, чтобы поинтересоваться самочувствием, они обнаружили, что бегун уже не дышит. Инфаркт настиг его на бегу:  от судьбы не только не уйдешь, но и не убежишь… Прибывшие на место происшествия полицейские без труда установили личность умершего. Это был Честер Флойд Карлсон, который, в отличие от своего тезки,  сказочного персонажа, не жил на крыше, а был очень преуспевающим человеком, миллиардером. Некоторое время копы просто ошарашенно смотрели на покойника,  не в состоянии понять, как же так произошло. Ведь буквально через три четверти часа мультимиллионер должен был присутствовать на торжественном открытии небоскреба "Ксерокс" в Рочестере. На открытие собралось очень много приглашенных. Но вместо миллиардера к месту торжества подошел шериф и объявил: Только что поступило сообщение из Нью-Йорка. Мистер Честер Карлсон заснул в кинотеатре на углу 57-й улицы и 5 авеню и не проснулся… В силу каких-то причин полицейские решили смягчить правду о причине смерти…
История семьи Карлсонов – это настоящий триллер с ужасающей нищетой и болезнями, открытиями и короткими минутами счастья, настоящий учебник жизни для того, кто не привык прикрываться обстоятельствами, а действовать с открытым забралом. Это история людей, которые многократно поднимались с колен, но никогда не теряли веру в то, что в жизни все обязательно образуется.
Биография Олафа Карлсона, отца нашего героя, достойна того, чтобы о ней рассказать хотя бы вкратце. Итак, он родился в семье шведских переселенцев, которые бежали со своей исторической родины из-за религиозных притеснений. Хотя, спустя полтора века, в наше время Швеция стала гораздо более терпима к любой вере. Во всяком случае, свою службу в стенах храмов, сегодня могут править все, кому заблагорассудится. И не только службу – несколько лет назад в королевской кирхе Стюрка-кюрхе проводили свой «съезд» представители секс-меньшинств. Но, очевидно, в первой половине XIX века отношения складывались другие. Многочисленная родня Карлсонов высадилась на американский берег в поисках лучшей доли, и вскоре на свет появился сын Олаф.
Жизнь не баловала переселенцев, они обрабатывали землю, собирали скудные урожаи, но никогда не роптали на судьбу. Правда, скорее, представители старшего поколения. А подрастающая молодежь меньше всего мечтала всю жизнь ковыряться в земле. И первым бунтовщиком оказался именно Олаф. Дождавшись совершеннолетия, он однажды днем ушел из дому в поле, и только его и видели.
Парню уже настолько опостылел тяжкий физический труд, что он решил заняться чем-то более легким. Например, стать парикмахером. Благо, что курсы «цирюльников» были практически в каждом уважающем себя городе. Но получить специальность вовсе не означает дальнейшее благополучие на всю жизнь. Очень скоро предприимчивый молодой человек убедился, что в Миннесоте парикмахеров, как грязи. Выход был найден практически моментально: Олаф купил велосипед и начал объезжать окрестные ранчо в поисках желающих постричься. Так что, образно говоря, его кормили не только руки, но и ноги – порой за день приходилось накручивать несколько десятков миль.
Заработки в полной мере можно было назвать случайными. Однако и самому парню требовалось не так уж много, экономить на себе он привык с детства. Откладывая по несколько долларов каждую неделю, Олаф разбогател так, что сумел снять небольшую квартирку на первом этаже. В одной комнате он разместил парикмахерскую (к тому времени у него было немало постоянных клиентов), в другой жил сам. Впрочем, так продолжалось недолго – охота к перемене мест победила. Тем более что в стране разразилась «золотая лихорадка».
Конечно, мыть золото Олаф и не собирался, но теперь его клиентами стали люди, которым иногда улыбалась удача. Они предпочитали расплачиваться золотым песком или крошечными «каплями» желтого металла. Но и золото не обеспечило Карлсону богатства. Пришлось возвращаться в родные места. Впрочем, до родителей он так и не доехал, случайно встретился с дочерью соседа и вдруг понял, что ради этой девчонки он готов на все…

Они поженились в 1903 году. Через год родился первенец, но прожил считанные дни. А вот второй ребенок, родившийся 8 февраля 1906 года, названный ими Честером, как раз и есть герой нашего рассказа. Он оказался крепче, чем остальные двое детей (третий ребенок тоже умер в младенчестве), хотя несколько раз несчастные родители были вынуждены полагаться на волю Всевышнего, когда малыш барахтался на грани жизни и смерти.
Все эти волнения и недоедания привели к тому, что Олаф заболел. Врачи обнаружили у него открытую форму туберкулеза. Стричь людей он теперь уже не мог. Последний ненадежный источник заработка исчез. С каждым днем жизнь становилась тяжелее. И на семейном совете супруги решили продать все, что имели, и отправиться в Мексику, где, по слухам, было немало людей, готовых работать за кусок хлеба, требуя символическую плату. Глядишь, смена климата поможет главе семейства побороть болячку. Впрочем, скудных накоплений хватило только на то, чтобы купить лачугу, корову и несколько кур. И тут новое потрясение – выяснилось, что от мужа туберкулезом заразилась и Эллен.
Малыш стал для двух тяжело больных родителей светом в окошке. Только ради него они боролись за жизнь, отдавая ему все. А тут новое несчастье – в Мексике вспыхнула революция. Многие американцы в страхе бежали. Карлсонам опять пришлось продавать все для того, чтобы купить билеты на пароход. Хватило только на один, но капитан сжалился и разрешил плыть всем троим.
Нет нужды описывать дальнейшие скитания Карлсонов. Жили они, где придется, питались тем, что послал Бог и дали добрые люди. Вскоре Олаф практически не встает с постели – его разбивает артрит позвоночника.
Честер очень сильно любил своих родителей и поклялся, что заработает много денег для того, чтобы вылечить и отца, и мать. В 14 лет он уходит из школы и устраивается на свою первую работу. Конечно, мальчишке платили копейки, но он все же приносил какие-никакие деньги.
И Эллен, и Честер были почему-то уверены, что Олаф доживает последние дни. А потому старались хоть чем-то приободрить его. И тем более неожиданным оказалось для сына известие, что неожиданно скончалась мать. Парню было всего 17 лет.
Они остались вдвоем. Отец был совершенно беспомощный. Но он сумел настоять на том, чтобы сын поступил в Калифорнийский технологический институт на физический факультет. Не самый дешевый институт, но зато престижный. Чтобы оплачивать обучение, Честер работал в двух, а иной раз и трех местах. Он все еще надеялся на то, что отец выздоровеет. Но даже такой сильный от рождения организм оказался бессилен – в 24 года, как раз во время сдачи выпускных экзаменов, Честер Карлсон остался круглым сиротой…

У него фактически не было крыши над головой, высокооплачиваемой работы. А вскоре и просто работы: В США разразилась Великая Депрессия, предприятия закрывались еще быстрее, чем ставни в украинских селах с наступлением темноты. Впору было растеряться…
Но молодой человек не впал в отчаяние. Он начал рассылать свое резюме в разные организации, конторы и офисы. Кто-то приглашал его на собеседование, к другим он приходил сам. Когда он услышал первый отказ, ничуть этому не удивился. После второго – спал спокойно, после десятого у него оставалось ровно столько же надежды, как и после первого. Когда его отвергли в пятидесятый седьмой раз – он пришел в пятьдесят восьмое учреждение. И даже после восьмидесятого «Вы нам не подходите» на его лице не отразилось ни одной отрицательной эмоции. Но должно же было хоть когда-то повезти этому упорному парню?!
Это случилось на восемьдесят третий раз. В патентном бюро его приняли за гроши фотографировать заявки. Заявок было много – американцы и в те годы не страдали отсутствием мания собственного величия. А вот с фотографированием дело обстояло заметно хуже: на каждый снимок уходило вместе с проявкой, печатью и сушкой около получаса. В те дни, когда наплыв посетителей был огромен, Карлсон покидал патентное бюро последним – случалось, и в два, и три часа ночи. На сон у парня выходило ничуть не больше, чем у Наполеона, который, как известно, спал три-четыре часа в сутки.
Впрочем, Карлсон был не двужильный, и скоро длительные задержки стали сказываться на его организме. Пару раз он чуть не угодил под машину, потому что на ходу клевал носом. Но другой работы, увы, не было…
И вот тут-то впервые посетила Честера гениальная мысль: как сделать так, чтобы можно было скопировать заявку без использования фотографирования. Случилось это спустя четыре года после окончания института. Карлсон тогда снимал тоже чуть ли не восемьдесят третью по счету квартиру. Она была однокомнатной, так что «лабораторию» пришлось устроить в кухне.
Опыты не успели зайти слишком далеко в силу двух обстоятельств. Во-первых, Карлсона сократили на работе, а во-вторых однажды дверь в его квартиру неожиданно открылась, и на пороге появилась пусть и не красавица, но молодая девушка, дочь хозяйки. Линда, так ее звали, с порога накинулась на квартиранта, мол, соседи жалуются, что из нашей квартиры постоянно доносится запах гари. Можно подумать, что вы каждый вечер коптите кабанчика. Но если так, то плату за аренду нужно увеличить…
Карлсон с жаром принялся рассказывать девушке, что он изобретает. Она, хотя и не понимала всех тонкостей, но согласно кивала головой. И только по окончании пламенной речи поинтересовалась: «Мистер Карлсон! А если у вас все получится, станете ли вы богатым человеком?». На что Честер тут же воскликнул: «Я запросто стану миллионером!». Линда тоже не помедлила с ответом: «О, тогда я буду с вами дружить!».
Классическая схема: «Вот и встретились два одиночества». Честеру некогда было искать спутницу жизни, у Линды перехватило дух от самой идеи стать миллионершей. Словом, они поженились. Не менее прагматичная теща даже выделила специальную комнату зятю для его опытов. Сегодня сюда водят многочисленных туристов поглазеть на бронзовую табличку: «В этой квартире Честер Карлсон 22 октября 1938 года впервые провел ксерографический процесс».

Было это так: на стеклянном листе Карлсон чернилами написал дату и место эксперимента: 10-22-38 Astoria. Астория – это громкое имя большого сарая, где производился опыт. Потом из всех сил потёр хлопчатобумажной тряпочкой покрытую серой металлическую пластинку (так он наэлектризовал её), подставил её под стекляшку с надписью и включил яркую лампу. Под действием света заряд стекает с тех участков пластинки, которые не накрыты буквами. (Это проявление фотоэффекта – сера хорошо проводит ток под действием яркого света). Потом Карлсон посыпал пластинку ликоподием (это порошок из спор плауна), сдул избыток, и прижал к пластинке навощённую бумагу. Это и была первая ксерокопия. Те же процессы происходят в любом ксероксе и сейчас. Только вместо ликоподия — тонер, который яркая лампа приваривает к поверхности бумаги.
Карлсон обошел разные компании: «IBM», «Ремингтон», «Форд», «Локхид», «Дженерал Электрик», и везде проделывал этот самый эксперимент. Но довольно жалкий инвентарь Карлсона не производил впечатления. Даже когда изобретатель показал своё детище настоящим физикам — руководству Баттельского исследовательского института, где ему выделили 13 тысяч долларов на доработку, и напечатали сообщение об его открытии, крупные компании оставались равнодушными. Жена Карлсона Линда устала ждать золотых гор и развелась с мужем. 

Кусала ли себе локотки Линда спустя несколько десятилетий? Очень даже может быть. Но возможно, что и нет! Природа создала женщину для счастья, а не для многолетнего ожидания золотого потока, который может обрушиться (а может и не обрушиться) на мужа.
А ксерографию официально признали в 1948 году, то есть спустя 10 лет после изобретения. И к этому приложил руку некто Филипп Роджерс Маллори, тот самый, что основал предприятие Duracell по выпуску батареек. Кстати, у первых копировальных аппаратов краска плохо закреплялась на странице, ее приходилось сильно нагревать. Поэтому первые ксероксы время от времени загорались. С 1950 по 1960 годы они выпускались со встроенным огнетушителем.
Проведший большую часть жизни в нищете, Честер Карлсон после того, как на него свалилось богатство, не очерствел душой. Около 100 млн. долларов он выделил на благотворительность. А возможно, сказалось влияние второй супруги, которая исповедовала буддизм. Кстати, и сам Честер в последние годы стал буддистом…

В Рочестере существовала компания «Haloid», которая выпускала фотоплёнку и потихоньку сдавала свои позиции в противостоянии с «Eastman Kodak». Нужен был новый продукт, и руководство читало все сообщения об изобретениях и патентах. В апреле 45-го им попался abstract из статьи о достижениях Карлсона. Президент компании Джо Уилсон приехал в институт и лично повторил все опыты. Он решил вложить в это дело деньги. Компания занялась маркетингом. Результаты были неутешительные: потенциальные покупатели отвечали вопросами: «а сколько будет стоить аппарат?», «как быстро он будет работать?», «какого он будет размера?»
Тем не менее, компания инвестировала в институт средства. Ксерографическую машину принялись доводить до ума. Сначала работать было некому. Молодые физики мечтали тогда о космосе, радарах и ракетах, и никто не желал электризовать какие-то бумажки. Но руководство института пошло на хитрость. В соседней лаборатории организовали космические исследования, разрекламировали их как следует. Со всей страны слетелись аспиранты. Из любопытства они заходили в лабораторию ксерокопии, понимали, что это интересно, и оставались там работать.
Надо было придумать название нового аппарата. Пошли проторенным путём – обратились в университет Огайо к специалистам по греческому языку: «Как назвать аппарат сухой печати?» «Греки обозначали сухость словом «ксерос», — ответил профессор. – А писать будет – «графеин». Соедините эти слова, и получится ксерография».
Кто-то из директоров сказал, что это хорошее название для науки о процессе сухой печати, а машину лучше назвать «Ксерокс» — образно и кратко. Всем понравилась эта идея.
К 1950 году сделали первый серийный аппарат. С этим деревянным ящиком надо было провести 12 разных манипуляций, чтобы он выдал одну копию. Для офисов такая машина не годилась. Здесь бы история и закончилась, если бы аппарату не нашли новое применение. Форма для офсетной печати, подготовленная традиционным методом – отливкой литер, стоила 3 доллара 12 центов, а форма-ксерокопия – только 37 центов. Это спасло изобретение Карлсона, и перевернуло мировую полиграфию. Теперь для подготовки печатной формы не надо было выплавлять шрифт, чтобы получить первый оттиск – им могла быть ксерокопия. Теперь на выпуск книги в 200 страниц стал уходить не год, а полгода. 
Наконец, в 1960 году начали серийное производство такого ксерокса (модель 914), о котором мечтал его изобретатель: положил страницу, нажал кнопку, и вышла копия. Генеральный менеджер компании «Ксерокс» решил сам показать аппарат представителям разных торговых организаций. Он собрал их на конференцию и сказал: «Ребята наконец сделали такой аппарат, что даже я работать могу». Потом взял страницу какого-то документа, положил ее куда следует и нажал кнопку. Из машины выполз совершенно белый лист.
Менеджер положил лист белой стороной вниз. Первым это понял начальник службы связей с общественностью, подбежал к аппарату и перевернул страницу. Вышла прекрасная копия. Менеджер потом долго трясся и повторял: «Нельзя перегружать менеджеров инженерными задачами».

С изобретением ксерокса любое изображение стало возможно превратить в набор электрических сигналов. Следующим шагом стал ксерокс, передающий эти сигналы по телефону, то есть факс. К моменту его появления Карлсон и другие 17 акционеров компании «Ксерокс» стали миллионерами. Карлсон пожертвовал миллион долларов технологическому институту, в котором учился, на новую лабораторию. 19 сентября 1968 года закончилось строительство небоскрёба компании «Ксерокс» в Рочестере. Когда собрались поднимать на нём американский флаг, пришло сообщение: «Только что Честер Карлсон скончался в Нью-Йорке. Он заснул на сеансе в кинотеатре «Festival Theatre» на углу 57 улицы и 5-й авеню, и не проснулся». тут